ПАМЯТИ ВОИНОВ 115-й КАВДИВИЗИИ

Быстрей бурана мчались эскадроны,

Пластая крылья бурок за спиной...

На берегу прославленного Дона

Горцы принимали смертный бой.

Из-под копыт и из-под сабель искры,

Поспешная недружная пальба.

Охваченные паникой фашисты

Валились друг за другом, как трава.

Ничуть не тормозя на поворотах,

Тачанки пролетали стороной,

Дрожали от озноба пулеметы,

Да чей-то конь метался, как шальной.

Река мутнела, будто в половодье,

Джигиты наши - не один, не два —

Из цепких пальцев выпустив поводья,

Шептали сокровенные слова.

Их было много,

Храбрых, крепких костью,

Совсем не знавших, что такое страх.

Да головы чернявые пришлось им

Сложить в седых придонских ковылях.

Немало лет над нами прошумело.

Но я, как прежде, с гордостью пою

О самых верных и о самых смелых,

Отдавших жизнь за Родину свою.

Народный поэт Кабардино-Балкарии Сафар Макитов

«Вклад Кабардино-Балкарии в Великой Отечественной войне был емким и разносторонним,- пишет в своей книге «Правда о дивизии» Таля Мемович Катанчиев. - На алтарь Победы максимально, до предела возможного в республике были мобилизованы все ее материальные, трудовые и духовные ресурсы. Особое место в этом занимает 115-я Кабардино-Балкарская кавалерийская дивизия, подвиг которой достойно вошел в историю Великой Отечественной войны».

Осень 1941 года. Сильный и коварный враг с мощной армией, покорившей к тому времени почти всю Европу, уже стоял на подступах к Москве, полагая, что ее падение – почти решенный вопрос. Подошел захватчик и к воротам Северного Кавказа – Ростову-на-Дону. Страна была в смертельной опасности.

Нависшую над страной опасность народ Кабардино-Балкарии переживал вместе со всем советским народом. Число мобилизованных и добровольцев из республики, воевавших на фронтах Великой Отечественной войны, достигло 65000 человек. На всю мощь и главным образом на нужды фронта работали труженики сельского хозяйства и промышленности республики. Население отправляло фронту теплые вещи, вносило свои скромные сбережения на строительство танков, самолетов, другой военной техники. Не взирая на порой очень тяжелые погодные условия, жители республики строили оборонительные сооружения на возможных участках наступления врага. Но и эти усилия в сравнении с нависшей над страной угрозой казались людям недостаточными. В таких условиях и возникла идея формирования кавалерийской дивизии.

Существуют два мнения: в соответствии с одним инициатива формирования дивизии исходила исключительно от Государственного Комитета Обороны, согласно другому дивизия создавалась исключительно на добровольческой основе. При этом ясно одно: инициатива создания кавалерийской дивизии возникла и была реализована именно в республике. Руководство республики, всесторонне изучив настроение общественности, поддержало ее и вышло к руководству страны с инициативой создания кавалерийской дивизии за счет республиканских ресурсов. Государственный Комитет Обороны СССР поддержал эту инициативу и 13 ноября 1941 года принял решение о формировании 115-й Кабардино-Балкарской кавалерийской дивизии. 5550 человек вошли в ее состав. Для небольшой Кабардино-Балкарии это солидное количество, особенно с учетом того, что основной резерв к тому времени уже был мобилизован в Красную Армию.

115-я кавдивизия состояла из трех кавалерийских полков – 278, 297, 316-го, а также 104-го конно-артдивизиона, отдельного химэскадрона, полуэскадрона связи и комендантского взвода. Полки формировались так: 278-й – в селении Нартан, 297-й – в Баксане (фото), 316-й – в селе Кахун и 104-й артидивизион – в поселке Чегем 1. Штаб дивизии разместился в Нальчике, и там же формировались полуэскадрон связи и комендантский взвод, а отдельный химэскадрон – в нальчикском зеленхозяйстве.

К середине января 1942 года командование дивизии было полностью укомплектовано. Командный состав состоял в основном из кавалеристов. К моменту отправки на фронт дивизия уже имела постоянный контингент, причем около 90% бойцов и командиров составляли представители коренных национальностей – кабардинцы и балкарцы. Между всеми воинами дивизии было абсолютное согласие - и в период ее формирования, и позже, уже в боевых условиях.

Содержание дивизии обеспечивала республика. А ведь кроме этого  жители республики сдавали государству большую часть продукции растениеводства и животноводства. Колхозы и совхозы республики поставляли дивизии все необходимое снаряжение, лучших скакунов кабардинской породы. 62750 различных предметов снаряжения и обмундирования - от седел до бурок, полушубков, уздечек и др. - собрали, изготовили и передали дивизии трудящиеся республики. Помимо установленной формы, каждый воин дивизии был экипирован черкеской с кафтаном, буркой, башлыком, кавказской шапкой, кинжалом с кавказским поясным ремнем, всеми необходимыми конными принадлежностями, в том числе добротным кабардинским седлом. Продиктовано это было идущей от сердца заботой людей.

С первых дней формирования в дивизии установилась и неукоснительно соблюдалась строгая воинская дисциплина. Боевая подготовка велась повседневно в соответствии с воинским уставом и с использованием опыта первых месяцев войны. Но учения проводились без боевого вооружения, которое было получено лишь под Ростовом-на-Дону, накануне вступления в бой. Это в какой-то мере не могло не отразиться на результатах боевой подготовки личного состава дивизии.

По свидетельству маршала Советского Союза А.А. Гречко, к 1 мая, то есть к моменту принятия дивизии как боевой единицы Красной Армии, далеко не все новые соединения Северо-Кавказского военного округа, куда входила и 115-я кавдивизия, были полностью вооружены. А ведь примерно через два месяца им предстояло выдержать тяжелые испытания в неравных боях. Это упущение, которое не зависело от командования дивизии, пришлось в спешном порядке восполнять уже перед Ростовом-на-Дону, буквально перед предстоящими боями. И даже к этому времени  в дивизии еще остались подразделения, которые не были полностью вооружены.

Парад всей кавалерийской дивизии в конном строю состоялся в первых числах мая 1942 года. Он прошел по улице Кабардинской в Нальчике. В парадных черкесках, на ухоженных резвых лошадях прославленной кабардинской породы торжественно проехали молодые, подтянутые, жизнерадостные богатыри-бойцы и командиры дивизии. После парада прошел митинг – митинг надежды и прощания. В 20-х числах мая 1942 года республика проводила дивизию на фронт. (фото)

Сомнения в целесообразности создания дивизии появились не сразу. Только после того как в Мартыновском районе Ростовской области и его окрестностях была раздавлена танками, уничтожена врагом значительная часть личного состава дивизии и ее вооружения. Кавалерийскую дивизию, укомплектованную из числа лучших сынов Кабардино-Балкарии, состоящую из 3-х полков и подразделений боевого обеспечения общей численностью 5550 сабель, вооруженную лишь винтовками, гранатами и небольшим количеством пулеметов и артиллерийских стволов, бросили в бой, чтобы остановить превосходящую ее в десятки раз бронированную фашистскую армаду, поддерживаемую с воздуха.

В жестоких многодневных боях дивизию просто «перемололи». Она гибнет, сражаясь геройски, потеряв в первые же дни и месяцы более 2/3 своего состава. Погибает, свято выполнив свой долг, свои задачи. Остатки дивизии, отступив с боями к Волге, влились в состав Южного крыла Сталинградского фронта, оборонявшего подступы к Сталинграду. Но тяжкий путь дивизии от Сальских степей до берегов Волги был усеян трупами сотен и тысяч немецко-фашистских захватчиков, чем она значительно облегчила положение стоявших насмерть защитников Сталинграда.

Подчеркивая значение 115-й кавалерийской дивизии как единственного национального формирования из республик Северного Кавказа, первый президент Кабардино-Балкарии Валерий Коков отмечал, что «формирование и боевые действия дивизии на Южном фронте имели не только военное, но и важное политическое значение. Героизм и патриотизм ее воинов, верность присяге и Родине развеяли миф гитлеровской пропаганды о неизбежности межнациональной розни на Кавказе с приближением немецко-фашистских захватчиков».

В Сталинградской битве, которая по масштабу задействованных сил, накалу боевых действий и значению нашей победы в ней не имела аналогов в истории человечества, принимали участие представители всех национальностей. В их числе - и сыны Кабардино-Балкарии. Их оставалось только около 500 бойцов и командиров, прошедших тяжкую школу войны, имеющих боевой опыт. Остатки 115-й кавдивизии в конце августа 1942 года сосредоточились, в соответствии с указаниями командующего 51-й армией, в районе Цаган-Нура в Калмыкии, на подступах к Сталинграду. В то же время, как отмечает В.М. Коков, «115-я Кабардино-Балкарская кавдивизия была единственной национальной в числе тех соединений фронта, которые остановили фашистов под Сталинградом. Она вплоть до 19 ноября 1942 года, когда Красная Армия перешла в наступление, держала оборону под Сталинградом, своими дерзкими боевыми действиями сковывала врага. Бойцы и командиры из состава дивизии принимали активное участие в окружении крупной группировки врага под Сталинградом, срыве плана гитлеровского командования разблокировать окруженные войска».

Создание и боевые дела дивизии достойно вошли в летопись Великой Отечественной войны, подвиг ее воинов будет вечно в памяти кабардино-балкарского народа, народов всей нашей страны. 

Каншаов Мусаби Исуфович, отдавший энергетике 45 лет, родился 23 февраля 1923 года в селении Кызбурун-1 (ныне с. Атажукино) Баксанского района Кабардино-Балкарии. В 1939 году в 16 лет он начал работать на Баксанской ГЭС учеником. После окончания курсов повышения квалификации электрослесарем освоил несколько специальностей: кабельщик, кровельщик, крановщик мостового крана, газоэлектросварщик, столяр, плотник.

23 февраля 1942 года Мусаби Каншаов был призван на службу в Красную Армию, свое боевое крещение прошел в составе 115-й Кабардино-Балкарской кавалерийской дивизии. 

Мусаби Исуфович вспоминает:

«Сначала меня мобилизовали в 115-ю кавалерийскую дивизию. Наш полк дислоцировался в селении Нартан. После военной подготовки я был назначен в орудийный расчет при 45-мм пушке наводчиком номер 1. Боевую выучку мы проходили на учебном полигоне в районе «Дубки». Боевая подготовка полка проходила в напряженном ритме. В течение трех месяцев нам не выдавали обмундирования, и мы ходили в своей одежде, обутые в чувяки и одетые в фуфайки. Но питание было неплохое.

В мае нас вместе с лошадьми погрузили в товарные вагоны и отправили на фронт в Ростовскую область. Наш полк расположился в районе хутора Зеленая Роща. Там мы получили оружие и боеприпасы. Обстановка на фронте была очень тяжелая. Во время боевых действий в Сальских степях ежедневно по нескольку раз нам приходилось менять дислокацию и рыть окопы в полный рост - немцы постоянно бомбили нас. Укрыться было негде, лесополоса не помогала, а лошадей обязательно нужно было кормить, поить. Кормили нас уже не нормально.

Хочу вспомнить, что когда мы обороняли Большую Мартыновку, бои шли ожесточенные. Иначе как кровавыми бои за Мартыновку и назвать не могу. Из всех боев, в которых я принимал участие вплоть до ранения в ноябре 1944 года, те бои действительно были наиболее кровавыми.

В конце июля 1942 года нашему взводу 45-миллиметровых орудий отдельного артдивизиона 115-й кавдивизии было поручено окопаться на   западной окраине Мартыновки Ростовской области и быть готовыми к задержанию и разгрому наступающего противника. Готовясь к бою, мы окопали все три орудия и, по возможности, замаскировали их. Орудия находились в полосе обороны эскадрона, который мы должны были  прикрывать, и  расположены сравнительно недалеко друг от друга. Долго ждать противника не пришлось. На другой день ранним утром он появился перед занимаемой нами позицией. Шли танки, их было много, а за ними - автоматчики. Нам приказали допустить танки к нашим позициям поближе и стрелять только на поражение прямой наводкой.

Расчет нашего орудия, где я был наводчиком, как и другие расчеты взвода, разумеется, волновался, но в то же время мы вполне хладнокровно ждали команду «Огонь!» Наконец, когда танки врага подошли близко, по команде все три орудия почти одновременно прямой наводкой открыли огонь по цели.

Орудия вели огонь беспрерывно до тех пор, пока танки шли в нашу сторону. Наши удары по танкам врага, я бы сказал, были достаточно точными. От первого же выстрела нашего расчета сразу же загорелся один немецкий танк, а затем, смотрю, и от огня других расчетов загорелись еще три танка, а у четвертого была перебита гусеница.

От такого внезапного и оглушительного удара наших орудий нарушился боевой строй наступающих немецких танков, среди них возникло замешательство, и они вынуждены были отступить. Однако, как я помню, три танка продолжали по инерции двигаться в нашу сторону и ворвались в линию обороны нашего эскадрона, а за ними и следовавшие за ними автоматчики.

Эскадроны не растерялись и гранатами уничтожили два вражеских танка, третьему удалось отступить. С врагами, которым удалось прорваться на позиции обороны, кавалеристы мужественно вступили в бой. В рукопашной схватке часть автоматчиков была уничтожена, а остальные обратились в бегство, многих из них настигли пули наших кавалеристов.

Таким образом, наш первый бой, хотя и был очень трудным, но закончился нашей победой. Мартыновку мы тогда отстояли, над врагом одержали победу с большими для него потерями.

Ночью мы получили приказ войти в Мартыновку и к утру быть готовыми к бою. Утро началось с интенсивного артиллерийского обстрела врагом наших позиций, Мартыновки. Одновременно значительное количество самолетов свободно (авиация нас не прикрывала, практически не было зенитных орудий) бомбило Мартыновку. Здесь  был настоящий ад! Кругом все горело, всюду лежали раненые, убитые немецкие автоматчики и наши кавалеристы. Как только прекратились артобстрелы и бомбежка, появилось еще больше танков, чем это было в первый день нашего боя, за которыми тоже шло еще больше автоматчиков.

Врагов было намного больше. Но мы вступили в неравный бой и нанесли фашистам значительные потери. При этом все три наших орудия были уничтожены вражескими танками и с воздуха, погибла большая часть расчетов.

В таких условиях на четвертой атаке мы вынуждены были оставить  Мартыновку, но успели взорвать мост через противотанковый ров. Это    на  некоторое  время  задержало движение  врага. Я часто вспоминаю один эпизод. Мой друг артиллерист Шогенов Мухаммед Хамидович (второй номер из селения Заюково), когда немцы стали сильно атаковать, говорит: «Мусаби, давай ляжем в окопе». Я говорю: «Надо уходить, все отступают». Он молчит. Я оглянулся, а у него голова разбита пополам. Хоронить его было некогда, я заплакал и ушел.

Хочу вспомнить и такой эпизод там же в районе Мартыновки. Неожиданно дают команду: «Танки с тылу!» Это означает - надо развернуть пушки на 180 градусов, что мы и сделали. Танки начали стрелять по нам, мы ответили выстрелами на поражение. Подбили 2 танка. Ту еще нас стали бомбить с воздуха. Когда танки приблизились, мы увидели на них наши звездочки. Что то значит – предательство?.. 

Не могу назвать всех наших воинов, погибших в том бою, хорошо  помню,  кто  пал  смертью  храбрых  из  нашего   взвода: Гордогожев Ш.К., Кануков X., Чемазоков, Шогенов М.Х., Кодзоков К., Бесланеев Х.Х. Из всех воевавших в Сальских степях и Мартыновке вернулось очень мало наших. 90% там лежат, и памятники там стоят – в Сальских степях и Мартыновке (фото). 

Я уже много лет сотрудничаю и переписываюсь с поисковиками, и даже помог им установить имя солдата, которого захоронили как неизвестного. Это брат моей матери Жемальдин Чемазоков, я встречался с ним в Сальских степях и Ростове.

Вот одно из писем, которое я получил:

                                                                   

«Здравствуйте, многоуважаемый Мусаби Исуфович!

Пишут Вам учащиеся школы №21 имени 115-й Кабардино-Балкарской кавалерийской дивизии. Огромное спасибо Вам за письмо. Письмо очень встревожило нас и заинтересовало, а еще больше обрадовало. Также нам пришло подтверждающее письмо из Государственного архива Кабардино-Балкарской республики и председателя Совета ветеранов села Нижний Куркужин Баксанского района. Мы с ними выходили на администрацию нашего района. Факты, которые Вы написали, заинтересовали и районный Совет ветеранов, и администрацию района. Наша поисковая группа очень хотела, чтобы табличка со словом «Неизвестный» была заменена на имя воина Чемазокова Ж.Я. Администрация района с этим полностью согласна. И вот работа закрутилась. И хотим Вас обрадовать, табличку заказали и думаем, в ближайшее время она будет готова и прикреплена к памятнику.

Мусаби  Исуфович, вы пишете, что  у нашего героя еще живы родная сестра и дочь, а можно их адреса?  Мы им обязательно напишем письма, а также всех Вас приглашаем к нам, ведь Жамальдин Якубович это и ваш родственник, и очень близкий. Делегация из Кабардино-Балкарии должна приехать к нам в район в этом году.

А также хотим Вам сообщить, что тот мальчишка, а сейчас  уже дедушка, который принимал участие в захоронении (двух солдат), в настоящее время проживает у нас в хуторе. А это ксерокопия памятника с Лысого кургана, высота 50 (фото).

Дорогой Мусаби Исуфович, огромное спасибо за то, что Вы нашли время нам ответить, и за то, что Вы в таком возрасте, а проделали такую  огромную работу: побывали у дочери и сестры Жамальдина Якубовича, а также в администрации сельского поселения. Спасибо Вам за Ваше беспокойное сердце, что не остались безразличны к нашей просьбе.  И вообще, за то, что Вы есть. Желаем Вам крепкого здоровья, не болейте, живите долго, радуйте своих родных и нас. Пишите нам, мы будем ждать.

С большим уважением, благодарностью и признательностью учащиеся поисковой группы и педколлектив школы №21 хутора Московский имени 115-й кавалерийской Кабардино-Балкарской дивизии».

Чтобы люди помнили их, я хочу назвать также воинов 115-й  кавдивизии - моих односельчан из селения Кызбурун-1 Баксанского района, которых я хорошо знал. Командир взвода Сижажев М. - погиб в 1944 году, а медаль «За боевые заслуги», которой он был награжден, лишь в марте 1997 года получили его родные. Бесланеев Х.Х. пал в бою в Мартыновке, Темботов А. погиб в 1943 году в Краснодарском крае, Гучев Д.Д. погиб при освобождении Белгорода, Куршев Х.Т. пал под Берлином.

В  Ново-Николаевке погиб старший  лейтенант Молов  Пака Тембулатович, командир эскадрона 278-го кавалерийского полка. О проявленном им героизме в борьбе с врагом и обстоятельствах его гибели неоднократно при встречах нам рассказывал Шагербиев Бекал Башевич,  наш односельчанин, ушедший  из жизни после войны.

Шагербиев говорил, что Молов был стойким, чутким, но в то же время требовательным командиром. Шагербиев сам был рядом с Моловым в бою в Ново-Николаевке и видел, как он личным примером поддерживал и вдохновлял воинов эскадрона. По рассказам Шагербиева, когда один из пулеметчиков в самый критический момент боя был убит, Молов сам заменил его и открыл огонь по наступающим немцам. Огонь был настолько точным, что им в этом бою было убито не менее 100 немцев, наступающих на позиции эскадрона.

Жизнь Молова в том бою оборвалась трагично. Когда к тяжелораненому Молову подошли немцы, считая, что он убит, он подорвал их гранатой, которая была у него в руках. В этом бою вместе с Моловым погиб почти весь его эскадрон.

Из воинов 115-й кавдивизии с боевыми наградами вернулись в разное время в свое родное село в Кызбурун-1 Желдашев И.З.,  Афашагов, Курашинов М.Н., Ашабоков М., Желдашев М.Х., Дышеков М.М., Шебзухов  К.Т.,  Афашагов  М.

В  настоящее  время  в  живых остались только Катанчиев Таля Мемович и я - Каншаов Мусаби Исуфович».

В районе «Стрелка» в городе Нальчике поставлен памятник воинам 115-й Кабардино-Балкарской кавдивизии, символизирующий ее вклад в Великую Победу.

Памятник торжественно открыли 6 ноября 1970 года. Так республика воздала должное воинам дивизии, которая, по выражению командующего Южным фронтом маршала С.М. Буденного, за короткое время практически сгорела в огне жестоких сражений.

Есть еще одна сторона в истории кавдивизии, о которой мне бы хотелось сказать. Автор памятника 115-й кавдивизии, заслуженный художник России, скульптор Михаил Хамидович Тхакумашев пишет:

 «В Ростовской области я расспрашивал не только о всадниках-кавалеристах дивизии, но и об их лошадях. Местные жители рассказывали о том, как они поили лошадей дивизии, всадники которых погибли или находились в боях, как на их глазах погибло много лошадей дивизии от бомбежек и пожаров или под гусеницами танков и от пулеметных очередей. Они также с грустью говорили о том, что и после того, как ушел фронт с их территории, многие оседланные, с бурками лошади дивизии долго бродили по бескрайним Сальским степям.

Никто не мог сказать, сколько всего было лошадей в дивизии и сколько из них погибло или осталось беспризорными после боев летом 1942 года. В то же время материалы, с которыми я знакомился, беседы с ветеранами и очевидцами боев в Сальских степях свидетельствовали о том, что там погибла значительная часть личного состава и еще больше лошадей. Все это очень сильно взволновало меня и, в сочетании с победоносным окончанием войны, оказало сильное влияние на мои творческие мысли и, по существу, определило контур будущего монумента о воинах дивизии.

В этом, безусловно, сыграло свою роль и то, что я, как и любой другой кабардинец того периода, в детские и юношеские годы очень был привязан к лошадям и любил их. Как скульптор и автор будущего монумента, я подумал о том, как бы я расставался с лошадью, и пришел к выводу, что я, в первую очередь, непременно от всей души обнял бы ее. В боевых условиях мало кто из воинов имел возможность обнять своего коня при расставании с ним, хотя каждый из них хотел бы поступить именно так. Было немало случаев, когда всадник и конь одновременно и мгновенно погибали в боевых условиях. Встречались факты, и довольно часто, когда лошадь под всадником погибала, а он оставался живым. Были случаи, когда кавалерист со слезами на глазах вынужденно добивал своего раненого коня, чтобы избавить его от страданий. Расставался кавалерист с конем при разных ситуациях: в ходе боев, по их окончании или после войны. Но последних случаев, применительно к 115-й кавдивизии, было мало. Те немногие, которые расставались с лошадью после войны, говорят, что они, как правило, расставаясь с ней, непременно обнимали.

Исходя из этих соображений, я пришел к выводу, что в монументе о воинах дивизии воин должен стоять в обнимку с конем. Такая довольно увеличенная поза в монументе кавалериста и лошади на высоком постаменте подчеркивает, помимо прощания всадника с лошадью, и победоносное окончание Великой Отечественной войны, олицетворяя героическую борьбу дивизии с врагом и ее посильный вклад в победу. В этом состоит основной замысел монумента воинам дивизии (фото)».

Под давлением общественного мнения, основанного в большей части на соотношении размеров изображений воина и коня в монументе, заслуженный скульптор М.Х. Тхакумашев создал на том же месте другой памятник 115-й Кабардино-Балкарской кавдивизии (фото), торжественное открытие которого состоялось в 2005 году.

А Мусаби Исуфович Каншаов продолжает свои воспоминания:

«В июле 1942 года меня контузило, я попал в госпиталь города Элиста. После лечения в 115-ю кавалерийскую дивизию я вернуться уже не смог. Попал в другую десантную часть морской пехоты, где нас обучали плавать в воде с грузом 16 килограммов на спине и готовили для высадки в тыл врага. В то время мы находились на хуторе Анастасиевка Краснодарского края. Перед высадкой к нам приезжал товарищ Жуков с генералом Толбухиным, ободряли нас и говорили, что каждый из нас будет награжден орденом «Красного Знамени».

На другой день, когда мы перед высадкой пошли получать продукты на 4 дня,  там на складе я случайно встретил своего двоюродного брата Хабаса. Не могу не вспомнить один эпизод, связанный с ним. Когда нам выдавали продукты, у завскладом оказалось недостаточно табака и спирта. Приехал особый отдел, завскладом сразу забрали, а Хабас оказался у Толбухина. Тот спрашивает у Хабаса: «Говори, где табак, а то я тебя расстреляю». Хабас ему отвечает: «Товарищ генерал, в какой угол становиться?» Генерал положил на стол пистолет и сказал: «Ишь ты, какой отчаянный, ты еще пригодишься».

Это было в апреле-мае 1943 года. Чтобы погрузиться на катера, нам нужно было перейти через болото. Глубина болота - до одного метра, и камыши высотой до трех метров. А рядом немцы, которые камыш поджигают, чтобы нас обнаружить и уничтожить. Прошли этот ад мы с трудом и погрузились в катера. Но из 48 катеров 8 были утоплены, остальные высадились на Керченском полуострове.

Когда мы приблизились к берегу, немцы направили на нас прожектора и начали обстреливать. По команде наши корабли сразу открыли огонь, прожектора потухли, по нам перестали стрелять. Мы высадились на берег, заняли плацдарм, но долго удержаться не смогли - всего 9 дней. А как можно было удержаться, если пополнения нет, запаса боеприпасов нет, продовольствия также нет, голова кружится от голода, раненые стонут, плачут, помощь оказать некому. Немцы разбомбили нас, оставшихся взяли в плен.

Я был ранен в колени, еле передвигался. Нас отправили в концлагерь Камыш-Бурун. Там я опять встретил Хабаса. Он, оказывается, тоже был недалеко от нас в Керченском районе. 

Лагерь есть лагерь. Голод и холод. Нужно было как-то выжить. Записались на работу «погрузка-разгрузка» катеров с боеприпасами и продуктами. Было хорошо, если попадали на продуктовый. Там кое-что крали из еды. Когда немцы обнаружили распечатанные коробки, дали команду строиться и начали обыскивать. У кого обнаруживали плитку шоколада или печенье, сразу расстреливали на месте. И таких случаев много было.

После этого нас не стали брать на разгрузку катеров. Мы копали блиндажи, строили бункеры. Хабас посмотрел на меня и говорит: «Умираю, Мусаби, голова кружится», и присел. Подошел немец и ударил его прикладом по голове. Хабас упал в яму, потом поднялся, подошел к немцу. «Мусаби, - говорит, - все равно умирать», и головой ударил немца в лицо. У того сразу кровь хлынула. Он вытерся и направил свою винтовку в упор на Хабаса. Другой конвоир сразу подбежал, ударил рукой по стволу, пуля попала в землю. Они поговорили о чем-то на своем языке, и немец не стал больше стрелять. Больше на работу нас не взяли.

Находилось в этом лагере 6 тысяч пленных. Жили мы под навесом, где стояли пятиярусные нары. Зима, январь-февраль, холодно, 10 градуcoв мороза. Мы с Хабасом заняли самый верхний ярус - там было теплее, чем внизу. Однажды в 2 часа ночи пришли 6 немецких солдат с собаками. Говорят: «Рус обштейн, вставайте!» Фонариком посветили, список читают. Говорят: «Каншаов, слезай». Хабас говорит мне:  «Прыгай, Мусаби».  Я спрыгнул вниз, немец  фонариком посветил и говорит: «Нет, другой Каншаов, толстый партизан». Мы с Хабасом обнялись и заплакали. Хабаса и еще 14 пленных увели.

Среди конвоиров был поляк, который часто общался с нами. Через  месяц этот поляк говорит мне: «Пане, твой братец «пшик» не сделали. Я его в концлагерь в Симферополь отправил. Передавал тебе привет». Я ему сказал «спасибо». Невозможно все это описать словами…

Потом нас перевели в другой концлагерь в Крыму. Мы хорошо знали, что Крым атакуют наши войска. Наш лагерь полностью окружили танкетками, подъехали бензовозы со стволами. Пошли разговоры, что нас подожгут. Мы уже знали, что концлагерь Джанкой немцы сожгли. Неожиданно немцы стали уходить, подошли крымские партизаны и наши танки - нас освободили и отправили в город Феодосия. Там я находился 6 дней, допрашивал меня особый отдел. Потом меня отправили в часть 1164-го стрелкового полка пулеметчиком на пулемет «Максим».

Хочу следующий эпизод вспомнить. Когда меня вызывали в общий отдел, полковник спрашивает фамилию, имя, отчество, часть и т.д. Я ему говорю: «84-я морская пехота, Таманский перешеек, май месяц, 1943 год». Он сразу достал папку, посмотрел на меня и говорит: «Что-то ваша фотография на вас не совсем похожа». Я ему говорю: «Тогда я был исправный, 74 килограмма весил, а сейчас 52.  Разница  должна  быть». Тогда он  рассмеялся и продолжил писать.

Участвовал я в освобождении Сапун-горы в Севастополе 14 мая 1944 года. Когда Севастополь был полностью освобожден, нашу армию перебросили на 3-й Белорусский фронт под командование Баграмяна Анастаса Ивановича. Освободили Витебск, Латвию, Литву, города и села Шаулан, Каунас, Текумс, Лиепая, Елгава, Ияч и другие.

Под Кенигсбергом в 1944 году я получил тяжелое ранение. Лежал в госпитале Каунаса. Потом нас, тяжелораненых, поездом отправили на Урал, в город Сарапуль Удмуртской АССР, в госпиталь. 

В декабре 1945 года я был демобилизован. В районе Мартыновки был представлен к награде - медаль «За отвагу», но получил ее через 50 лет. В 1944 г. получил вторую медаль «За отвагу», награжден Орденом Отечественной войны 2-й степени, много юбилейных медалей.

После демобилизации я вновь поступил на работу на Баксанскую ГЭС, участвовал в восстановлении БаксанГЭС, которая была сильно разрушена немцами. Имею много поощрений, Почетную грамоту «Отличник. Энергетик СССР», Почетную грамоту Президиума Верховного Совета КБАССР. Стаж работы - 45 лет. Ушел на пенсию в 1983 году. В настоящее время являюсь председателем Совета ветеранов войны и пенсионеров Кызбуруна.

В 2010 году я в составе делегации ветеранов Великой Отечественной войны из Кабардино-Балкарии, как у нас принято - кабардинец, балкарец, русский - был в Москве. Тщательно готовился к этой поездке, незадолго сфотографировался (фото). В Москве был на параде на Красной площади в честь 65-летия Победы, принимал участие в других праздничных мероприятиях (фото , фото). В Москве нас поселили в санатории Министерства обороны, было очень удобно, хорошо. Я был на торжественном приеме (фото), разговаривал с президентом Дмитрием Медведевым (фото), он мне подарил книги (фото) и этот набор (фото). Еще мы были в Центральном музее Вооруженных Сил, это фотографии оттуда с моим другом – земляком Мухашем Созаевым (фото), который был кавалеристом 115-й кавдивизии; много фотографировался с другими ветеранами-фронтовиками (фото, фото). Я тоже вспоминал, как воевал, о том, что из 35 человек, которые ушли на эту страшную войну из моего маленького Кызбуруна-1, погибли 20 человек. Вечная им слава и память».

Дом Мусаби Исуфовича Каншаова находится практически рядом с Баксанской ГЭС, на которой в настоящее время ведутся восстановительные работы вследствие диверсии, совершенной террористами 21 июля 2010 года. Работникам гидроэлектростанции удалось сохранить стенды музея, созданного стараниями директора БаксанГЭС Валерия Шогенова и делопроизводителя Заремы Моловой, с фотографиями ветеранов – участников Великой Отечественной войны и ветеранов энергетики (фото, фото). Среди них - фотография Мусаби Исуфовича Каншаова.

Еще здесь есть фотографии энергетиков – ветеранов и участников Великой Отечественной войны: Жемухов М.К., Тимофей Никульников, Иван Ильич Кобылкин, Степан Львович Братухин, Каральби Х. Каншаов, Адальгери Шогенов, Муса Кужев.

На фотографии со встречи участников боев непосредственно в селении Кызбурун-1(фото) – вечно живые в памяти последующих поколений люди, всю жизнь проработавшие в энергетике.